Дубровина Анна - Белый
Дубровина Анна
Белый
Она проснулась в холодном поту посреди ночи. Ей приснилось что-то совершенно
ужасное, обескураживающее, но она уже не помнила, что именно. О кошмарном сне
напоминала лишь дрожь по всему телу и скованный недоуменным шоком взгляд в
зеркале перед кроватью. Так она просидела несколько мгновений, каждое из
которых казалось неизмеримо глубоким, после чего очнулась. Звонил телефон. Взяв
трубку, она услышала взволнованный женский голос, обращавшийся к кому-то
реальному с требованиями немедленно оставить эту суку и понять в конце концов,
кто же по-настоящему любит его... Бред какой-то! Трубку она повесила. От этого
короткого, ничего не значащего звонка, случайно забредшего в ее храм
Одиночества, в памяти осталось лишь отчаяние голоса. И там отчаяние...
Hе знаю, замечали ли вы это когда-нибудь или нет, но это так: есть лица, а
есть глаза. У нее были глаза, вернее, за глазами была она. Hу а самое ужасное в
том, что глаза эти были пусты. Пустота была везде.
Она продолжала сидеть на широкой и такой холодной кровати. Ее немного
знобило, но чувствовать этого она уже не могла. Слишком привычно все это.
Слишком! Думать о будущем было бессмысленно, а вспоминать прошлое - больно, но
она уже почти не боялась боли. Она встала, подошла к аквариуму и включила свет
над ним.
Было в ее жизни кое-что, чего она катастрофически боялась, но и любила
одновременно до беспамятства, то, что причиняло ей боль, а потом унимало ее,
что заставляло думать, терзать себя мыслями, а потом помогало забыть...- это
был ЕЁ дом. Только ее. Ее крепость, где она могла укрыться от всего и вся. Дом
этот был достаточно большим, чтобы чувствовать здесь весь груз одиночества,
хотя эти ощущения холода и сглаживались теплотой дерева. Именно деревом все
комнаты объединялись в то, что можно было бы назвать очагом, источником доброты
и мягкости... все комнаты, кроме одной. Этой единственной "пещерой" была ее
спальня, являвшая собой невероятно точный портрет хозяйки, ее жизни. Это место
было свято и неприкосновенно. Здесь был теплый белый пушистый ковер, в радушии
которого хотелось утонуть, ледяная белоснежная постель, в которой входящим было
суждено оставить частичку себя, большой аквариум с маленькими белыми муренами,
слепяще белая лампа над которым являлась единственным источником света среди
белых стен и зеркал, только отражавших белизну одиночества этой слепоты. Эта
комната всегда жила своей собственной жизнью, она была заперта от лишних глаз;
попадали сюда только те, кто в случайных знакомствах хотели взять у хозяйки
дома немного тепла, согреть душу, искареженную потерями, а в итоге всего лишь
оставляли те частички своего драгоценного покоя, которые еще не успели
истратить, хозяйке комнаты. Эта белизна ослепляла, но не приносила радости.
Еще в самом глубоком детстве наивысшее наслаждение доставляло ей
представлять себя Снежной Королевой, такой холодной и величественной, такой
всемогущей. Только тогда она не понимала, что у Снежной Королевы не было
главной ценности - тепла, это понимание пришло к ней лишь с годами ледяного
безмолвия.
Она подошла к зеркальному шкафу, достала из него альбомс фотографиями. Hа
первой странице чернели необычайно красивые глаза маленькой девчушки лет
трех-четырех, болезненно-бледной, в белом платьице, с распущенными слегка
вьющимися пепельными волосами, потом - она с родителями, потом - чуть постарше,
школьницей с классом, потом - выпускной балл, университет, с сотрудниками на
фирме, похороны,
